Thèses sur le sujet « Subject International law »

The discussion pertaining to the inarbitrability of public policy disputes has a long-standing position in arbitration law. To protect public interests, domestic legal systems imposed a general ban on the arbitration of public policy disputes. In 1985, however, the United States Supreme Court in Mitsubishi Motors Corp. v. Soler Chrysler-Plymouth, Inc. removed antitrust disputes from the category of inarbitrable matters and marked a new phase in the history of inarbitrability. The general nature of Mitsubishi's reasoning affected other Western jurisdictions to remove the inarbitrability of public policy disputes in order to develop international arbitration. Mitsubishi's rationale and holding, therefore, can be considered to be pillars of the new approach to inarbitrability. This thesis critically analyzes Mitsubishi's reasoning and the record of the past three decades in light of case law and the views of prominent scholars. It draws a picture of the current situation of arbitrability in the United States, Canada, France and Belgium. The discussion explains that the removal of inarbitrability has resulted in an ineffective protection for public interests, which has caused dissatisfaction in certain sectors of society and may amount to formation of a radical view hostile to arbitration. The situation raises concerns as to whether the current development of arbitration will endure. This thesis borrows the term "sustainable development" from environmental law and economy, and applies it to international arbitration law. By redefining "sustainable development" according to the needs of international arbitration, this thesis provides a solution for developing arbitration without jeopardizing public policy interests. The solution balances private and public interests to achieve sustainable development in international arbitration.
La discussion relative à l'inarbitrabilité des différends portant sur l'ordre public occupe une position de longue date en droit de l'arbitrage. Afin de protéger les intérêts du public, les systèmes juridiques nationaux interdisaient généralement l'arbitrage de différends portant sur des questions d'ordre public. En 1985, cependant, la Cour suprême américaine dans l'affaire Mitsubishi Motors Corp. v. Soler Chrysler-Plymouth, Inc. retira les différends pourtant sur le droit de la concurrence de la catégorie des questions inarbitrables, et marqua une nouvelle phase dans l'histoire de inarbitrabilité. Le caractère général des arguments soulevés dans l'affaire Mitsubishi a influencé d'autres pays occidentaux et ils retirèrent les différends portant sur l'ordre public des matières inarbitrables afin de développer l'arbitrage international. Par conséquent, les arguments formulés et la décision prise dans l'affaire Mitsubishi peuvent être considérés comme les piliers de la nouvelle approche de inarbitrabilité. Ce mémoire analyse l'argumentaire de l'affaire Mitsubishi et le bilan des trois dernières décennies, à la lumière de la jurisprudence et des points de vue d'éminents chercheurs. Il dresse un tableau de la situation actuelle de l'arbitrabilité aux Etats-Unis, au Canada, en France et en Belgique. L'exposé explique que la suppression de l'inarbitrabilité a donné lieu à une protection inefficace de l'ordre public, ce qui a provoqué l'insatisfaction dans certains secteurs de la société et pourrait résulter dans la formation d'un point de vue radical, hostile à l'arbitrage. La situation soulève des préoccupations quant à savoir si l'évolution actuelle de l'arbitrage durera longtemps. Ce mémoire emprunte le terme "développement durable" au droit de l'environnement et de l'économie, et il l'applique au droit de l'arbitrage international. En redéfinissant le terme "développement durable" en fonction des besoins de l'arbitrage international, ce mémoire propose une solution pour développer l'arbitrage sans mettre en péril les intérêts d'ordre public. Cette solution équilibre les intérêts privés et publics pour parvenir à un développement durable dans l'arbitrage international.

The purpose of this thesis is to record the development of international criminal law by means of an analysis of the subject-matter jurisdiction of the few established international criminal tribunals. The first chapter will illustrate by a historical survey the evolution of the law and its impairment by an incoherent international realpolitik. Subsequently, the second chapter will analyze the present state of the law as reflected by the Statute of the ICC as well as the Statutes and jurisdiction of the ad hoc Tribunals for the former Yugoslavia and Rwanda. It will thereby concentrate on the common elements of those crimes which form part of the jurisdiction of all the international criminal tribunals, i.e., "genocide", "crimes against humanity" and "war crimes." This thesis' intention is to examine both the originality and the imperfections of the present state of law.

Many States are parties to treaties containing compromissory clauses. By virtue of such clauses, States consent to proceedings being commenced against them in relation to “disputes concerning the interpretation or application” of a particular treaty. In practice, disputes are brought before international courts and tribunals pursuant to such clauses that not only involve issues under the rules set out in the relevant treaty, but which also involve issues under rules found outside of the treaty (“external issues” and “external rules”). Can courts and tribunals that have been granted jurisdiction over “disputes concerning the interpretation or application” of a specific treaty decide such external issues? At present, it is not clear. This thesis proposes an answer to the above question. It will be argued that courts and tribunals named in compromissory clauses have subject-matter jurisdiction over claims concerning the interpretation or application of the relevant treaty, regardless of whether those claims involve issues under external rules. Moreover, by applying rules forming part of the applicable law, courts and tribunals can determine those external issues that they need to determine in order for them to be able to rule on claims within their jurisdiction. They can make what will be referred to as “incidental determinations”. They can do this because courts and tribunals exercising jurisdiction under compromissory clauses have an implied power to make such incidental determinations.

The international investment regime has faced several criticisms already since the mid-2000s. Scholars and civil society have called both for refinement of the content of the numerous bilateral investment treaties (BITs) and other international investment agreements (IIAs), as well as for reconsideration of the purpose of the investment regime. Over the past few years, we face a phase of ‘re-orientation’ of international investmen law. The 1990s rush of conclusion of BITs is slowing down and gives way to the negotiations at the regional level. This era of transition from investment bilateralism to regionalism presents us with a paradox, which has revived the question of the legal status of multinational corporations. On the one hand, the mega-regional Free Trade Agreements (FTAs) concluded and being negotiated advance the protection of investors and facilitate their access to Investor-State dispute settlement (ISDS). On the other hand, States attempt to react to investors’ growing power either by opting out from ISDS or by reforming investment standards to better reflect their interests. One of the primary objectives of States during this phase of re-orientation of international investment law is safeguarding their right to regulate for public purpose interests. In order to meet this goal, the past few years States slightly shift towards sustainable development, a concept that has been criticized as threatened by the old IIA regime. The adoption of a sustainable development-oriented approach in investment law also depends largely on the tribunals that are tasked with the interpretation of IIAs. Despite their current reluctance to engage in a sustainable development discussion, this situation may alter with the conclusion of the post-2015 FTAs. These treaties make more references to the principle, both in separate chapters and in their investment chapters. They also place at the arbitrators’ disposal interpretative tools for the integration of sustainable development into their argumentation. This thesis concludes that regionalism has not be suitable to resolve the ‘battle’ of predominance between investors and States. It argues that other options that may be more suitable to strike a delicate balance between the protection of foreign investment and the public interests of States, and reflects on changes that may render the investment regime more compatible with sustainable development. Special focus is given to the drafting of a multilateral investment treaty, which, although could serve as a ‘golden mean’ between States and investors, still raises concerns and seems as as farfetched idea.

Грушко М. В. Становлення та специфіка міжнародно-правового режиму військовополонених : дис. ... канд. юрид. наук : 12.00.11 / Грушко Мальвіна Валеріївна. - Одеса, 2015. - 283 арк.
У дисертації здійснено комплексний аналіз міжнародно-правового режиму військовополонених та досліджено його розвиток та специфіку. Вказано на поступову гуманізацію інституту воєнного полону та проліферацію міжнародно-правових норм щодо поводження та захисту військовополонених. Проведено системну характеристику інституту воєнного полону. Детально проаналізовані положення універсальних міжнародних договорів та відповідні звичаєві норми міжнародного гуманітарного права, які встановлюють міжнародно-правовий режим військовополонених, досліджені допоміжні джерела міжнародного гуманітарного права щодо поводження та захисту військовополонених: резолюції ГА ООН, резолюції РБ ООН, коментарі Міжнародного комітету Червоного Хреста, судова практика. Конкретизовано застосування положень щодо поводження та захисту військовополонених у період сучасних інтернаціоналізованих конфліктів, зокрема на сході України. Проведено аналіз міжнародно-правових основ функціонування міжнародних контрольних механізмів щодо захисту військовополонених. Систематизовано заходи внутрішньодержавної імплементації положень щодо поводження та захисту військовополонених. Запропоновано комплекс законодавчих та правозастосовних заходів для підвищення якості імплементації в Україні міжнародно-правових норм щодо поводження та захисту військовополонених. Висвітлено питання кримінальної відповідальності за порушення правил щодо поводження з військовополоненими.
В диссертации комплексно исследован международно-правовой режим военнопленных, его развитие и специфика. Указано на постепенную гуманизацию института военного плена и пролиферацию международно-правовых норм, регламентирующих обращение и защиту военнопленных. Сделан вывод о параллельном развитии идей гуманного отношения к военнопленным в философской, религиозной и юридической доктрине различных цивилизаций, что позволяет рассматривать современное международное гуманитарное право как кодифицированную гуманитарную традицию. Выявлены и комплексно раскрыты структурные элементы и содержание института военного плена как составной части международного гуманитарного права. Подробно проанализированы положения универсальных международных договоров в сфере защиты военнопленных, рассмотрены соответствующие обычные нормы международного гуманитарного права, устанавливающие международно-правовой режим военнопленных, исследованы вспомогательные источники международного гуманитарного права, определяющие требования по обращению и защите военнопленных: резолюции ГА ООН, резолюции СБ ООН, комментарии Международного комитета Красного Креста, судебная практика. Охарактеризованы содержание и отличия общего и специального международно-правового режима обращения и защиты военнопленных. Конкретизировано применение положений об обращении и защите военнопленных в период современных интернационализированных конфликтов. Осуществлена квалификация вооруженного конфликта на востоке Донецкой и Луганской областей Украины как интернационализированного вооруженного конфликта. Обосновано применение Женевской конвенции об обращении с военнопленными от 12 августа 1949 г. к той части конфликта, которая является международным вооруженным конфликтом. Проанализированы международно-правовые основания функционирования международных контрольных механизмов по защите военнопленных. Систематизированы меры внутригосударственной имплементации положений по обращению и защите военнопленных. Установлено соответствие законодательства Украины международно-правовым обязательствам по обращению и защите военнопленных. Разработан комплекс законодательных и правоприменительных мер (в частности, изменения в отдельные законодательные акты) для повышения эффективности имплементации в Украине международно-правовых норм по обращению и защите военнопленных. Рассмотрен вопрос об уголовной ответственности за нарушение правил обращения с военнопленными.
Complex study into institute of military captivity is held. Its historical development is traced. Institute’s humanization and proliferation of norms on the treatment of prisoners of war and their protection are specified as characteristic features of this development. The system characteristic of the institute of military captivity is proposed. The provisions of universal international agreements on the protection of prisoners of war are analyzed in details. Existing customary law is reviewed. Subsidiary sources of IHL for the protection of prisoners of war (resolutions of the UN GA, UN SC resolutions, ICRC commentaries, jurisprudence) are studied. It is concretized that international norms on treatment of prisoners of war are applicable to the internationalized armed conflict. Among others they are applicable to the armed conflict in the parts of Donetsk and Lugansk regions. International law control mechanisms of protection of prisoners of war are demonstrated. IHL implementation measures for the protection of prisoners of war are systematized. Complex of legislative and law enforcement measures for the improvement of the quality of implementation of the IHL in Ukraine is proposed. Issues of individual criminal responsibility for violations of the IHL in the context of the treatment of prisoners of war are studied.

L'ordre juridique international appréhende une collectivité infra-étatique comme un organe de l'État souverain. Cette logique classique d'assimilation, guidée par une lecture étatiste des rapports internationaux, y conditionne les opérations d'identification d'un engagement en raison d'un acte juridique, d'imputation d'un fait illicite et d'établissement d'une capacité à ester en justice. Dans ce contexte, une collectivité infra-étatique ne dispose pas d'une personnalité juridique propre, réserve faite du cas particulier des collectivités fédérées. Originellement internationaux, les ordres juridiques de l'Union européenne (U.E.) et du Conseil de l'Europe conservent une part de cet héritage. Toutefois, l'incorporation des collectivités infra-étatiques à cet édifice juridique régional, certes encore dominé par les États, les hisse progressivement au rang d'actrices singulières. L'autonomisation des deux ordres juridiques européens à l'égard de ces mécanismes internationaux classiques et la réalisation du principe d'immédiateté amènent alors à reconsidérer la pertinence d'une assimilation systématique des collectivités infra-étatiques à la figure de l'État et à prendre plus régulièrement en compte leur personnalité juridique distincte, telle que consacrée en droit interne. Cette logique nouvelle de personnification, qui trouve à s'exprimer dans une dimension verticale (i.e. dans les rapports entre les ordres juridiques internes et européens) et horizontale (i.e. dans les rapports entre les ordres juridiques internes des États) reste encore imparfaite
The international legal system perceives a sub-state collectivity as a sovereign State's organ. This classical logic of assimilation, led by a statist perception of international relations, conducts the operations of identification of a commitment due to a juridical act, attribution of a wrongful act and acceptance of standing. In this context, a sub-state collectivity is not considered as a juridical person, subject to the particular situation of federated collectivities. Originally international, European Union's (E.U.) and Council of Europe's legal systems retain a measure of this heritage. However, the incorporation of sub-state collectivities in this regional legal system, admittedly still dominated by States, raises them gradually to the rank of singular actresses. The empowerment of both European legal systems from these classical international mechanisms and the realization of the principle of immediacy bring to reconsider the relevance of a systematic assimilation of the sub-state collectivities as insignificant parts of State and take account of their own juridical personality, such as established by domestic law. This new logic of personification, which develops vertical (i.e. relations between European and domestic legal systems) and horizontal dimensions (i.e. relations between domestic legal systems) is still imperfect. When they're not considered as State's organs, sub-state collectivities are sometimes perceived as individuals, who try to satisfy their own interests without any reference to general interest

The central thesis developed here is that recognition is imperative for the constitution of subjects under international law. The thesis addresses the failure of the prevalent theories of recognition of states to account for the relational element of coming-into-being of international subjects. I identify the notion of absolute sovereignty, the idea that states can entirely be independent from their external relations, as the underlying cause of this failure. The outcome is that, the constitutive theorists limit their perception of recognition to an act of sovereign consent and the declarative theorists assume that states can individually acquire international personality on an ipso facto basis. I employ Hegel’s theory of recognition to demonstrate that free and independent subjects come into being through mutual recognition, that the unity of independent selfconsciousnesses “in their opposition, enjoy perfect freedom and independence: ‘I’ that is ‘We’ and ‘We’ that is ‘I’.” States cannot be purely absolute entities which are independent of any relations to the external world. By applying Hegel’s notion of self-consciousness to the concept of statehood, we can begin to understand that the source of states’ freedom and independence is the unity of states in their opposition, that the sovereignty of each state can essentially be maintained within an international community which comprises the aforementioned ‘We’. The thesis, therefore, seeks to depart from the prevalent theories’ restrictive economy of recognition wherein statehood is constantly reproduced as a subject which, in its absoluteness, is complete and closed, is without any relation to its externality. I argue that, through a rereading of Hegel’s theory, one can gain an accurate perception of the international subject — contra the atomistic idea of absolutely sovereign state — as always in flux, constantly determined by one’s relation to its others. Such a perception does not only bring to the fore the constitutively imperative role of recognition but also accounts for the determinative force of dynamic relations under international law.

Шевченко-Бітенська О. В. Правові механізми Ради Європи у сфері захисту дітей від насильства : дис. ... канд. юрид. наук : спец. : 12.00.11 / Шевченко-Бітенська Олена Валентинівна. - Одеса, 2015. - 210 с.
Дисертація містить визначення та систематизацію правових механізмів Ради Європи у сфері захисту дітей від насильства та пропозиції щодо їх ефективного застосування у правовій системі України. У роботі висвітлюється генезис міжнародного права прав дитини на універсальному та регіональному (європейському) рівнях та відповідне міжнародно-правове закріплення понять «дитина» і «насильство». Виявлено три види правових механізмів у сфері захисту дітей від насильства: договірний, інституційний та програмний. Правові механізми Ради Європи у сфері захисту дітей від насильства розглядаються як система правових та пов’язаних з ними організаційних засобів, які використовуються в рамках договірного та позадоговірного співробітництва держав-членів Ради Європи з метою захисту дітей від протиправного фізичного впливу та/або порушення їх психічної цілісності. Проаналізовано механізми створення та реалізації (зокрема контролю та заохочення) стандартів Ради Європи у сфері захисту дітей від насильства. Розроблено конкретні пропозиції щодо удосконалення конституційного, кримінального та сімейного законодавства України відповідно до стандартів Ради Європи та застосування правових механізмів Ради Європи у сфері захисту дітей від насильства у правовій системі України.
В диссертации определяются и систематизируются правовые механизмы Совета Европы в сфере защиты детей от насилия и разрабатываются предложения по их эффективному применению в правовой системе Украины. В работе исследован генезис международного права прав ребенка на универсальном и региональном (европейском) уровне и соответствующее международно-правовое закрепление понятий «ребенок» и «насилие». Учитывая, что Совет Европы является единственной европейской региональной организацией, которая значительную часть своей деятельности направляет на поддержку, развитие и защита прав ребенка, выявлено три вида правовых механизмов в сфере защиты детей от насилия: договорно-правовой механизм охватывает средства разработки, принятия и реализации договорных норм с помощью судебного или других видов контроля по исполнению сторонами своих обязательств. Институционно-правовой механизм охватывает средства координации деятельности уставных органов и специализированных учреждений и принятие актов рекомендательного характера. Программный механизм охватывает поощрительные меры, предоставление консультаций и технической помощи государствам-членам Совета Европы для эффективной имплементации стандартов в сфере защиты детей от насилия. Правовые механизмы Совета Европы в сфере защиты детей от насилия рассматриваются как система правовых и связанных с ними организационных средств, которые используются в рамках договорного и внедоговорного сотрудничества государств-членов Совета Европы с целью защиты детей от противоправного физического воздействия и/или нарушения их психической целостности. Разработаны конкретные предложения по совершенствованию конституционного, уголовного и семейного законодательства Украины в соответствии со стандартами Совета Европы и применения проанализированных правовых механизмов в сфере защиты детей от насилия в правовой системе Украины.
The thesis contains definition and systematization of legal mechanisms of the Council of Europe in sphere of protection of children from violence and proposals for their effective implementation in the legal system of Ukraine. The paper highlights the genesis of International Children Rights’ Law on the universal and regional (European) level and appropriate international legal consolidation of definitions "child" and "violence." Three types of legal mechanisms in sphere of protection children from violence were discovered: treaty, institutional and program. Legal mechanisms of the Council of Europe in sphere of protection of children from violence are seen as a system of legal and related organizational tools which are used as a part of the treaty and non-contractual cooperation among member states of the Council of Europe to protect children from unlawful physical action and / or violation of their mental integrity. Mechanisms of creation and implementation (including monitoring and promotion) Council of Europe standards in sphere of protection of children from violence have been analyzed. Specific proposals for improvement of constitutional, criminal and family law of Ukraine in accordance with Council of Europe standards and the application of legal mechanisms of the Council of Europe in sphere of protection of children from violence in the Ukrainian legal system are developed.

У тезах доповіді зазначено, що сьогодні не слід робити акцент на поділі галузей права та права загалом на приватне і публічне. Слід зосередити увагу на взаємоповʼязаному досягненні публічних і приватних інтересів. А тому і слід вести мову про ухвалення та одночасне виконання заходів «Концепції реалізації приватних інтересів», змістом якої можуть бути правові інститути із багатьох галузей права України, що передбачають наявність приватних інтересів у їх суб’єктів, та «Концепції реалізації публічних інтересів», змістом якої можуть бути інші правові інститути у межах тих самих та інших галузей права.
В тезисах доклада отмечено, что сегодня не следует делать акцент на разделении отраслей права и права в целом на частное и публичное. Следует сосредоточиться на взаимосвязанном достижении публичных и частных интересов. Поэтому и следует говорить о принятии и одновременном выполнении мероприятий «Концепции реализации частных интересов», содержанием которой могут быть правовые институты из многих отраслей права Украины, предусматривающие наличие частных интересов у их субъектов, и «Концепции реализации публичных интересов», содержанием которой могут быть другие правовые институты в рамках тех же и других отраслей права. The abstracts of the report say that today we should not emphasize the division of branches of law and law in general into private and public. The focus should be on the interrelated achievement of public and private interests. That is why we should talk about the adoption and simultaneous implementation of the "Concept of realization of private interests", the content of which may be legal institutions from many branches of law of Ukraine, providing for the presence of private interests of their subjects, and "Concept of realization of public interests". the content of which may be other legal institutions within the same and other branches of law.

Ces dernières années, les groupes armés non étatiques sont devenus des acteurs importants sur la scène internationale. En effet, ils sont souvent impliqués dans des conflits et exercent fréquemment un contrôle sur des parties de territoires nationaux. Cependant, il semble y avoir une lacune dans la réglementation de ces groupes en matière de droit international. Ce dernier, en effet, est traditionnellement produit par les États dans le but de s'imposer des contraintes. L'émergence d'acteurs non étatiques crée un obstacle au fonctionnement état-centrique du droit international traditionnel.Un autre problème lié à la réglementation des groupes armés est représenté par leur identification; en effet, ces groupes évoluent rapidement et présentent souvent des caractéristiques pouvant être attribuées à différentes sous-catégories de groupes armés. Ceci constitue un obstacle à leur identification et à leur éventuelle implication dans des activités à caractère réglementaire.La pratique contemporaine montre toutefois une implication croissante des groupes armés non étatiques dans l'adoption d'instruments normatifs comme instruments standardisés d'autocontrôle et accords avec les autorités étatiques. Plusieurs réponses ont été fournies par la doctrine quant à la compatibilité de cette pratique avec le droit international. Si l'on considère que répondre aux besoins de la communauté internationale est l'objectif ultime du droit international, il semble possible de justifier sur le plan doctrinal l'implication de ces groupes non étatiques dans des activités à caractère réglementaire.Ceci est cohérent avec le développement du droit international en matière de réglementation des groupes armés non étatiques. Pour pallier les problèmes d'efficience réglementaire causés par la conception état-centrique du droit, cette approche a été abandonnée et plusieurs dispositions contraignantes pour les groupes armés ont été adoptées dans différentes branches du droit et ont été justifiées sur le plan doctrinal.Eu égard à l'évolution de la pratique et de l'approche théorique qui trouve son objectif dans la recherche des besoins de la communauté internationale, il semble possible d'admettre une implication des groupes armés non étatiques dans la production des dispositions du droit international tant d'un point de vue pratique que théorique
Armed non-state actors (ANSAs) have recently emerged as relevant actors within the international scenario. In fact, they are often involved in armed conflicts and frequently control territories belonging to states. Nonetheless, a gap in the regulation of ANSAs by international law exists. International law, in fact, is traditionally produced by states to regulate themselves. The emergence of non-state actors, like ANSAs, creates an obstacle in the functioning of the traditional, state-centric international law. Another issue connected to the regulation of ANSAs regards their identification. In fact, ANSAs evolve rapidly and often present characteristics belonging to different subcategories of armed groups. This creates difficulties in their identification and the consequent possible involvement in lawmaking activities.However, international practice shows a more and more frequent involvement of ANSAs in processes of production of legal instruments, such as international agreements with state authorities and self-regulation instruments. Various theories have been submitted regarding the compatibility of this practice with international law. Taking into consideration the aim of international law of meeting the needs of the international community, the involvement of ANSAs in lawmaking activities appears theoretically justified.This is consistent with the development of international law in the regulation of ANSAs. To solve the difficulties regarding normative efficiency caused by the state-centric conception of international law, this state-centric approach has been abandoned and several provisions binding ANSAs have been adopted in several branches of international law. This practice has been theoretically justified as well.Considering the development of international practice and the theoretical approach based in the pursuit of the needs of the international community, it appears possible, both from a practical and theoretical perspective, to engage with ANSAs in activities of production of rules of international law

У дисертації визначається сутність та розкриваються особливості адміністративно-правових засад здійснення контролю та нагляду за підприємницькою діяльністю, а також узагальнюються напрямки вдосконалення організаційних та правових засад здійснення контрольно- наглядової діяльності у відповідній сфері. Визначаються поняття та особливості підприємницької діяльності як об’єкта контролю та нагляду. Здійснюється класифікація видів контролю та нагляду за підприємницькою діяльністю. Надається характеристика правових засад контролю та нагляду за підприємницькою діяльністю та з’ясовується місце серед них адміністративно-правового регулювання. Встановлюються предмет, межі та система суб’єктів контролю та нагляду за підприємницькою діяльністю. З’ясовуються адміністративні форми та методи контролю та нагляду за підприємницькою діяльністю. Досліджуються адміністративні процедури контролю та нагляду за підприємницькою діяльністю. Визначаються напрямки удосконалення адміністративно-правових засад здійснення контролю та нагляду за підприємницькою діяльністю.
В диссертации определяется сущность и раскрываются особенности административно-правовых основ осуществления контроля и надзора за предпринимательской деятельностью, а также обобщаются направления совершенствования организационных и правовых основ осуществления контрольно-надзорной деятельности в соответствующей сфере. Определяются понятие и особенности предпринимательской деятельности как объекта контроля и надзора. Аргументировано, что предпринимательская деятельность, как объект контроля и надзора, представляет собой зарегистрированную в установленном законодательством порядке самостоятельную, инициативную, систематическую, осуществляемую на свой риск хозяйственную деятельность субъектов хозяйствования – предпринимателей, направленную на получение прибыли. Отмечается, что контроль и надзор за предпринимательской деятельностью направлены на проверку того, насколько поведение подконтрольных объектов соответствует установленным законодательством требованиям, правилам, стандартам и тому подобное. К особенностям предпринимательской деятельности, как объекта контроля и надзора, отнесены следующие: во-первых, субъекты осуществления такой деятельности должны быть зарегистрированы в установленном законом порядке, ими являются субъекты хозяйствования – предприниматели, в том числе юридические лица и физические лица- предприниматели, внесенные в Единый государственный реестр юридических лиц, физических лиц-предпринимателей и общественных формирований; во-вторых, предпринимательская деятельность должна соответствовать установленным законом признакам и принципам; в- третьих, предпринимательская деятельность должна быть такой, которая не запрещена законом, осуществляться в формах, способах и условиях, которые разрешены действующим законодательством; в-четвертых, в случае если осуществление определенного вида предпринимательской деятельности требует получения дополнительного разрешительного документа от уполномоченных государством субъектов, а именно лицензирования, сертификации и так далее, необходимо внедрение такой деятельности исключительно после получения соответствующих разрешительных документов. Осуществляется классификация видов контроля и надзора за предпринимательской деятельностью. Дается характеристика правовых основ контроля и надзора за предпринимательской деятельностью и выясняется место среди них административно-правового регулирования. Доказано, что правовые основы контроля и надзора за предпринимательской деятельностью определены, прежде всего, Конституцией Украины, международными нормативно-правовыми актами, согласие на обязательность которых предоставлено Верховной Радой, законами и значительным количеством подзаконных нормативно- правовых актов. Отмечено, что ключевое место в системе соответствующих нормативно-правовых актов принадлежит нормам административного права, ведь именно с их помощью определяется круг и правовой статус субъектов контроля и надзора за предпринимательской деятельностью, в частности их полномочия и гарантии функционирования, а также предмет и пределы такой деятельности. Устанавливаются предмет, пределы и система субъектов контроля и надзора за предпринимательской деятельностью. Выясняются административные формы и методы контроля и надзора за предпринимательской деятельностью. Исследуются административные процедуры контроля и надзора за предпринимательской деятельностью. Определяются направления совершенствования административно- правовых основ осуществления контроля и надзора за предпринимательской деятельностью.
The author of the dissertation has defined the essence and has revealed the peculiarities of administrative and legal principles of carrying out control and supervision over entrepreneurship; the author has also generalized the directions for improving organizational and legal principles of carrying out control and supervisory activity in the respective sphere. The concept and features of entrepreneurship as an object of control and supervision have been defined. Classification of the types of control and supervision over entrepreneurship has been carried out. The author has provided characteristics to legal principles of control and supervision over entrepreneurship and has clarified the place of administrative and legal regulation among them. The subject matter, limits and system of the subjects of control and supervision over entrepreneurship have been established. Administrative forms and methods of control and supervision over entrepreneurship have been clarified. Administrative procedures of control and supervision over entrepreneurship have been researched. The directions for improving administrative and legal principles of carrying out control and supervision over entrepreneurship have beendetermined.

Šiame baigiamajame darbe įrodinėjama, kad tarptautinių organizacijų teikiama apsauga neatitinka Kvalifikavimo direktyvos 7 str.2 d. nurodytų reikalavimų. Bendrojoje baigiamojo darbo dalyje aptariami bendrieji tarptautinių organizacijų požymiai. Specialiojoje nagrinėjama tarptautinių organizacijų, kaip apsaugos teikimo subjekto, specifika išskiriant probleminius aspektus. Pirmojoje baigiamojo darbo dalyje aptariama tarptautinių organizacijų samprata, subjektiškumas ir jo teorijos. Taip pat atkreipiamas dėmesys į tarptautinių organizacijų ir valstybių tarptautinio teisinio subjektiškumo skirtumus lyginant valstybių bei tarptautinių organizacijų gebėjimą atlikti tam tikrus teisinius veiksmus. Antrojoje baigiamojo darbo dalyje analizuojama apsaugos teikimo subjekto samprata 1951 m. konvencijoje bei Kvalifikavimo direktyvoje, išskiriant esminius šių teisės aktų skirtumus apibūdinant apsaugos teikimo subjektą. Trečiojoje baigiamojo darbo dalyje aptariami efektyvios apsaugos kriterijai bei analizuojama, ar tarptautinės organizacijos pagal savo pobūdį gali teikti efektyvią apsaugą šalies gyventojams. Ketvirtojoje baigiamojo darbo dalyje nagrinėjama kai kurių tarptautinių organizacijų veikla tam tikrose kilmės valstybėse, ir analizuojama, ar jų atliekami veiksmai yra pakankami tam, kad asmenims būtų garantuojama Kvalifikavimo direktyvos 7 str.2 d. minima apsauga. Baigiamojoje darbo dalyje autorė pateikia išvadas, kuriose apibendrinami baigiamojo darbo tyrimo rezultatai. Nurodoma... [toliau žr. visą tekstą]
In this final work it is argued that international organizations do not provide protection that is qualified as it is required in Qualification directive article 7 second part. In the common part of this work it is discussed about common features of international organizations. In the special part there is discussed about international organizations such as the security supplying subject specifics marking out problematic aspects. In the first part of this work there is discussed about international organization conception, personality and theories. Also attention is directed to international organizations and nations of the international legal personality differences comparing nation and international organizations abilities to perform legal actions. In the second part of this work there is discussed about security supplying subjects conception that is formed in year 1951 Convention and Qualification directive, highlighting most important legal acts defying security producing subject differences. In the third part of this work there is discussed about effective security criteria and analyzing how international organizations can offer effective security for citizens by its nature. In the fourth part of this work there is discussed about some international organizations activities in some kind of countries and analyzing if their actions are sufficiently efficient for guaranteed security mentioned in article 7 second part of Qualification directive. In the end author... [to full text]

Les règles de conflit de lois n’ont pas toutes la même autorité. Les parties, et même le juge, peuvent être autorisés à passer outre à la désignation opérée par la règle de conflit. Les parties sont parfois libres d’écarter par convention la loi objectivement désignée (règles de conflit supplétives), parfois tenues par la désignation opérée, qui s’impose à elles (règles de conflit impératives). Le juge est tantôt tenu, tantôt libre de relever d’office l’internationalité du litige, et d’en déduire l’application de la règle de conflit. Le choix d’envisager ensemble des questions aussi variées peut étonner, mais c’est celui de la jurisprudence. L’autorité des règles de conflit y est définie de manière conjointe, à l’égard des parties comme du juge, à l’aune de considérations substantielles. Ainsi, parce qu’une demande en recherche de paternité relève, en droit substantiel, d’une matière d’ordre public, et qu’elle intéresse l’état des personnes, réputé indisponible, la règle de conflit qui lui est applicable sera impérative et mise en œuvre, au besoin d’office, par le juge. Inversement, si la prétention relève d’une matière largement supplétive ou vise des droits disponibles, la règle de conflit applicable sera supplétive, et le juge ne sera pas tenu de la relever d’office. Ce sont donc des considérations substantielles qui définissent, en jurisprudence, l’autorité des règles de conflit à l’égard des parties comme du juge.Cependant, ce régime n’est plus celui du droit international privé européen. D’abord, les règlements européens n’ont défini l’autorité des règles de conflit qu’à l’égard des parties, laissant à chaque Etat membre le soin de déterminer leur autorité à l’égard du juge. Ensuite, la définition européenne de l’impérativité des règles de conflit fait abstraction de toute considération substantielle, en retenant une supplétivité de principe pour l’ensemble des règles de conflit unifiées à l’échelle européenne. La jurisprudence a-t-elle raison de définir l’autorité des règles de conflits exclusivement à l’aune de considérations substantielles ? Non, car cela revient à nier que l’effet juridique des règles de conflit est imputé selon des considérations propres à la justice conflictuelle. Pour autant, on ne saurait, à l’instar du législateur européen, exclure toute considération substantielle. Le présupposé des règles de conflit vise des questions de droit substantiel. Les règles de conflit sont donc construites en contemplation de considérations substantielles. Dès lors, si ces dernières ne sauraient dicter à elles seules l’autorité des règles de conflit, on ne saurait, non plus, en faire totalement abstraction
Choice-of-law rules do not all have the same authority. The parties, and even the judge, may be allowed to override the designation made by the conflict rule. The parties are sometimes free to depart, by convention, from the designated law (suppletory choice-of-law rules), sometimes bound by the designation made (imperative choice-of-law rules). The judge is sometimes obliged, sometimes free to raise ex officio the internationality of the dispute, and to deduce from it the application of the choice-of-law rule. Considering together such varied questions may be surprising, but it is the approach adopted by French case law. The authority of choice-of-law rules is defined jointly, according to substantive considerations. As a matter of example, an affiliation proceeding is, in French substantive law, a matter of public policy regarding someone’s family status, and deemed to concern an unwaivable right. Therefore, the applicable choice-of-law rule will be imperative and applied ex officio by the judge. Conversely, if the claim falls within a largely suppletory subject matter or relates to waivable rights, the applicable choice-of-law rule will be suppletory, and the judge will not be required to apply it ex officio. Therefore, the authority of choice-of-law rules is defined, with respect to both the parties and the judge, according to substantive considerations.However, this regime is no longer that of European private international law. Firstly, the European regulations have only defined the authority of their choice-of-law rules with respect to the parties, leaving it up to each Member State to determine their authority over the judge. Secondly, the European definition of their authority over the parties disregards any substantive consideration, and retains a whole set of suppletory choice-of-law rules, regardless of the subject-matter. Is case law justified in defining the authority of choice-of-law rules solely on the basis of substantive considerations ? No, because choice-of-law rules designate the applicable law according to choice-of-law considerations. However, one cannot, like the European legislator, exclude any substantive consideration. The supposition of choice-of-law rules concerns substantive law issues. Choice-of-law rules are, thus, devised according to substantive considerations. Therefore, if these alone cannot define the authority of choice-of-law rules, they cannot be totally ignored either

Дисертацію присвячено аналізу адміністративно-правових засад здійснення контролю за якістю вищої освіти в Україні. Визначено поняття та особливості вищої освіти як об’єкту контролю. З’ясовано сутність та зміст контролю як способу забезпечення законності в діяльності закладів вищої освіти. Окреслено систему принципів контролю за якістю вищої освіти в Україні. Охарактеризовано правові засади контролю за якістю вищої освіти в Україні та встановлено місце серед них адміністративно-правового регулювання. Узагальнено завдання та функції контролю за якістю вищої освіти в Україні. Встановлено предмет та межі контролю за якістю вищої освіти в Україні. Розкрито систему суб’єктів контролю за якістю вищої освіти в Україні. Систематизовано адміністративні форми та методи контролю за якістю вищої освіти в Україні. Окреслено проблеми класифікації контролю за якістю вищої освіти в Україні. Визначено поняття та види державного контролю за якістю вищої освіти в Україні. З’ясовано особливості самоврядного та громадського контролю за якістю вищої освіти в Україні. Розкрито особливості участі міжнародних організацій та інших суб’єктів міжнародного права в оцінюванні якості вищої освіти в Україні. Узагальнено зарубіжний досвід контролю за якістю вищої освіти та опрацьовано можливості його використання в Україні. Встановлено перспективні напрямки вдосконалення адміністративних процедур здійснення контролю за якістю вищої освіти в Україні. Окреслено напрямки оптимізації критеріїв оцінювання ефективності здійснення контролю за якістю вищої освіти в Україні. З’ясовано шляхи удосконалення організаційних засад здійснення контролю за якістю вищої освіти в Україні.
Диссертация посвящена анализу административно-правовых основ осуществления контроля за качеством высшего образования в Украине. В работе определено понятие и особенности высшего образования как объекта контроля. Аргументировано, что высшее образование, как объект контроля целесообразно рассматривать в широком и узком смысле. Согласно первому — это особая, стандартизированная, регулируемая государством и основаная на положениях законодательства сфера общественной деятельности, связанная с обеспечением получения людьми специальных знаний, умений и навыков в соответствии с нормативно установленных степеней и уровней. В узком смысле, высшее образование — это совокупность специальных знаний, умений, навыков, духовных и нравственных ценностей, предоставляемых человеку в определенном нормативно-правовыми актами и регулируемой государством порядке. Выяснена сущность и содержание контроля как способа обеспечения законности в деятельности высших учебных заведений. Доказано, что контроль как способ обеспечения законности деятельности высших учебных заведений — это особое направление работы уполномоченных субъектов, которое направлено на наблюдение, анализ и проверку текущего состояния функционирования соответствующих учреждений и ее соответствия определенным законодательством стандартам и требованиям. Сущность указанного контроля выражается в следующем: во-первых, существовании многоуровневой структуры управления высшим образованием и реализации государственной политики в этой сфере; во-вторых, законодательно установленных жестких и исключительных лицензионных требованиях и стандартах деятельности высших учебных заведений Украины; в-третьих, наличие аккредитационной процедуры проверки статуса (уровня) высших учебных заведений; в-четвертых, системности контроля, который включает в себя контроль за качеством высшего образования и поддержки данного качества высших учебных заведений. Определена система принципов контроля качества высшего образования в Украине. Охарактеризованы правовые основы контроля качества высшего образования в Украине и установлено место среди них административно-правового регулирования. Доказано, что нормы административного права занимают ключевое место среди правовых основ контроля за качеством образования в Украине, поскольку именно с их помощью: регламентирован порядок работы субъектов контроля, их структура и подчиненность; особенности реализации отдельных административных процедур (например, лицензионных и / или аттестационных) перечень функций и задач в области контроля за качеством высшего образования и так далее. Важным является тот факт, что именно нормы административной области права закрепляют правовые и организационные особенности взаимодействия субъектов контроля в исследуемой сфере. Обобщены задачи и функции контроля за качеством высшего образования в Украине. Установлен предмет и пределы контроля качества высшего образования в Украине. Раскрыта система субъектов контроля качества высшего образования в Украине. Систематизированы административные формы и методы контроля за качеством высшего образования в Украине. Обозначены проблемы классификации контроля качества высшего образования в Украине. Определено понятие и виды государственного контроля за качеством высшего образования в Украине. Выяснены особенности самоуправляющегося и общественного контроля за качеством высшего образования в Украине. Раскрыты особенности участия международных организаций и других субъектов международного права в оценке качества высшего образования в Украине. Обобщен зарубежный опыт контроля качества высшего образования и обработаны возможности его использования в Украине. Установлены перспективные направления совершенствования административных процедур осуществления контроля за качеством высшего образования в Украине. Определены направления оптимизации критериев оценки эффективности осуществления контроля за качеством высшего образования в Украине. Выяснены пути совершенствования организационных основ осуществления контроля за качеством высшего образования в Украине.
The dissertation is focused on the analysis of administrative and legal principles of carrying out control over the quality of higher education in Ukraine. The concepts and specific features of higher education as an object of control have been defined. The essence and content of control as the way of ensuring legality in the activities of higher education institutions have been clarified. The system of principles of control over the quality of higher education in Ukraine has been outlined. The author has characterized legal principles of control over the quality of higher education in Ukraine and has established the place of administrative and legal regulation among them. The tasks and functions of control over the quality of higher education in Ukraine have been generalized. The subject matter and limits of control over the quality of higher education in Ukraine have been established. The system of subjects of control over the quality of higher education in Ukraine has been revealed. Administrative forms and methods of control over the quality of higher education in Ukraine have been systematized. The problems of classification of control over the quality of higher education in Ukraine have been outlined. The concept and types of state control over the quality of higher education in Ukraine have been defined. The peculiarities of self-regulatory and public control over the quality of higher education in Ukraine have been clarified. The author has revealed specific features of the participation of international organizations and other subjects of international law in assessing the quality of higher education in Ukraine. International experience of control over the quality of higher education has been generalized and the possibilities of its appliccation in Ukraine have been worked out. Perspective directions for improving administrative procedures of carrying out control over the quality of higher education in Ukraine have been established. The directions of the optimization of criteria for evaluating the effectiveness of carrying out control over the quality of higher education in Ukraine have been outlined. The author has clarified the ways to improve the organizational principles of carrying out control over the quality of higher education in Ukraine.

La présente thèse part d’une tendance de la jurisprudence européenne, destinée à influencer la jurisprudence nationale de droit international privé, et se trouve dans le prolongement d’un grand débat doctrinal d’actualité. Il s’agit de la méthode de reconnaissance des situations juridiques, qui suppose l’abandon de la règle de conflit de lois. L’objectif est de conceptualiser cette nouvelle méthode et d’en définir le domaine et les conditions de mise en œuvre. Vu les particularités du sujet, la recherche passe nécessairement par plusieurs thèmes fondamentaux du droit international privé mais aussi du droit européen, du droit privé général et de la théorie du droit
Inspired by a trend in the European case law, which is meant to affect the national ones, the dissertation takes part to a topical debate among European academics on the putting aside the choice-of-law rules. It is about application of so-called recognition method to the foreign legal situations that haven’t been enacted in court. The purpose is to conceptualise this new method and to determine its scope and its modalities. Given the particularity of the task, the study necessarily bears on several pivotal topics of private international law but also of European law, general private law and jurisprudence

Встановлено місце та значення судово-експертних установ в системі правоохоронної діяльності України; з’ясовано поняття та особливості контролю як способу забезпечення законності за діяльністю судово-експертних установ України; охарактеризовано правові засади здійснення контролю за діяльністю судово-експертних установ України та встановлено місце серед них адміністративно-правового регулювання; визначено систему та межі контролю за діяльністю судово-експертних установ; окреслено мету, завдання та принципи контролю за діяльністю судово-експертних установ; розглянуто систему суб’єктів контролю за діяльністю судово-експертних установ та встановлено особливості їх адміністративно-правового статусу; з’ясовано об’єкт та предмет контролю за діяльністю судово-експертних установ; встановлено адміністративні форми та методи здійснення контролю за діяльністю судово-експертних установ; узагальнено зарубіжний досвід здійснення контролю за діяльністю судово-експертних установ та опрацьовано можливості його використання в Україні; переглянуто критерії оцінювання ефективності контролю за діяльністю судово-експертних установ; запропоновано напрямки оптимізації системи суб’єктів контролю за діяльністю судово-експертних установ та удосконалення їх взаємодії.
В диссертации приведено теоретическое обобщение и новое решение научной проблемы – выяснение сущности и особенностей административно-правовых основ осуществления контроля за деятельностью судебно-экспертных учреждений Украины, что легло в основу выработки соответствующей концепции, а также предложений и рекомендаций по совершенствованию законодательства в этой сфере. По результатам работы наработан ряд научно-практических выводов и рекомендаций. Установлено место и значение судебно-экспертных учреждений в системе правоохранительной деятельности Украины; раскрыто историческое развитие системы контроля за деятельностью судебно-экспертных учреждений Украины; выяснено понятие и особенности контроля как способа обеспечения законности в деятельности судебно-экспертных учреждений Украины; охарактеризованы правовые основы осуществления контроля за деятельностью судебно-экспертных учреждений Украины и установлено место среди них административно-правового регулирования; определена система и пределы контроля за деятельностью судебно-экспертных учреждений; обозначены цели, задачи и принципы контроля за деятельностью судебно-экспертных учреждений; рассмотрена система субъектов контроля за деятельностью судебно-экспертных учреждений и установлены особенности их административно-правового статуса; выяснен объект и предмет контроля за деятельностью судебно-экспертных учреждений; установлены административные формы и методы осуществления контроля за деятельностью судебно-экспертных учреждений; предоставлено определение понятия и обозначены виды государственного контроля за деятельностью судебно-экспертных учреждений; раскрыты особенности ведомственного контроля за деятельностью судебно-экспертных учреждений; охарактеризован самоуправляемый контроль за деятельностью судебно-экспертных учреждений; выяснена сущность общественного контроля за деятельностью судебно-экспертных учреждений; систематизированы проблемы участия международных организаций и других субъектов международного права в процессе контроля за деятельностью судебно-экспертных учреждений; обобщен зарубежный опыт осуществления контроля за деятельностью судебно- экспертных учреждений и обработаны возможности его использования в Украине; пересмотрены критерии оценки эффективности контроля за деятельностью судебно-экспертных учреждений; предложены направления оптимизации системы субъектов контроля за деятельностью судебно-экспертных учреждений и совершенствование их взаимодействия.
The place and significance of forensic institutions in the system of law enforcement activities of Ukraine have been established; the concept and specific features of control as a method to ensure the rule of law over the activities of forensic institutions of Ukraine have been found out; the legal principles of exercising control over the activities of forensic institutions of Ukraine have been characterized and the place of administrative and legal regulation among them has been established; the system and limits of control over the activities of forensic institutions have been determined; the purpose, objectives and principles of control over the activities of forensic institutions have been outlined; the system of control entities over the activities of forensic institutions has been studied and the peculiarities of their administrative and legal status have been established; the object and subject matter of control over the activities of forensic institutions have been clarified; administrative forms and methods of control over the activities of forensic institutions have been established; international experience of exercising control over the activities of forensic institutions has been generalized and the possibilities of its application in Ukraine have been worked out; the criteria for assessing the effectiveness of control over the activities of forensic institutions have been revised; the author has suggested directions for the optimization of the system of entities of control over the activity of forensic institutions and improvement of theirinteraction.

Supervisor: Professor Marise Cremona, European University Institute.
Award date: 26 November 2012
PDF of thesis uploaded from the Library digital archive of EUI PhD theses
Due to the growing proliferation and specialisation of international law and its actors, on the one hand, and the rising activities of the UN Security Council, on the other, the risk for possible conflicts of UN law with other law increased strongly. This prompted debates on a hierarchical nature of the Charter and in particular it’s Article 103 which deals with conflicts between UN law and other international law. This thesis—after introducing the theoretical background of the concept of hierarchy and linking Article 103 to the discussion on hierarchy in international law in the light of the broader discourse on pluralism versus constitutionalism—analyzes Article 103 on the basis of a pragmatic interpretative approach. In light of various judgments that dealt with possible conflicts between UN law and other law techniques will be discussed that enable Courts that have different concepts of the international legal order to avoid possible conflicts. This thesis argues that the real value of Article 103 is the one of an interpretative guideline that unfolds supremacy of UN law by dialogue and accommodation rather than by hierarchy in a strict sense. Article 103 should be applied as a hierarchical rule—in the strict sense—only as a ‘last resort’ once all possible venues of harmonious interpretation are exhausted. By such an approach Article 103 is more likely to maintain the coherence and the unity of the international legal system under the umbrella of the UN Charter However, when it comes to the limits of harmonious interpretation, in cases of so-called genuine conflicts, UN law should be granted hierarchical supremacy on the international level; international and domestic Courts should exercise judicial restraint—but only under similar conditions to the ones that were formulated in the Solange approach by the German BVerfG or the Bosphorus approach by the ECtHR.

Rosnąca świadomość prawna uczestników obrotu oraz procesy związane z gromadzeniem dóbr materialnych prowadzą do sytuacji, w których coraz częściej to wola spadkodawcy stanowi podstawę ustalania porządku dziedziczenia. Na procesy związane z coraz szerszym wykorzystaniem swobody testowania dodatkowo nakłada się intensyfikacja obrotu międzynarodowego. Rośnie liczba przypadków, w których w sprawie spadkowej pojawia się element obcy. Aktualne staje się zatem pytanie, jakiemu prawu materialnemu podlega rozrządzenie na wypadek śmierci. Wśród wielu zagadnień, które dotyczą rozrządzeń mortis causa dokonywanych w sprawie transgranicznej, pojawia się również kwestia formy takich czynności prawnych. Zagadnienie to już od dawna stanowiło przedmiot zainteresowania prawodawcy międzynarodowego, który dążył do ujednolicenia regulacji kolizyjnej. W ostatnim okresie pojawiły się jednak okoliczności, które nakazują ponowne przeprowadzenie szczegółowych badań nad komentowanym tematem. Przede wszystkim w dniu 17 sierpnia 2015 r. w większości państw członkowskich Unii Europejskiej (w tym w Polsce) rozpoczęto stosowanie Rozporządzenia Parlamentu Europejskiego i Rady (UE) 650/2012 z dnia 4 lipca 2012 r. „w sprawie jurysdykcji, prawa właściwego, uznawania i wykonywania orzeczeń, przyjmowania i wykonywania dokumentów urzędowych dotyczących dziedziczenia oraz w sprawie ustanowienia europejskiego poświadczenia spadkowego.” Rozporządzenie harmonizuje w państwach członkowskich normy kolizyjne należące do zakresu szeroko rozumianego statutu spadkowego. Praca ma zatem za zadanie udzielenie odpowiedzi na szereg istotnych pytań pojawiających się na tle aktualnego stanu prawnego, w tym dotyczących współwystępowania w prawie polskim norm kolizyjnych wynikających z różnych źródeł prawnych, dotyczących analogicznego zakresu regulacji; aktualności dotychczasowej metody wskazania prawa właściwego; granic statutu formy rozrządzeń na wypadek śmierci, czy wpływu ogólnych instytucji prawa prywatnego międzynarodowego na funkcjonowanie poszczególnych regulacji dotyczących statutu formy rozrządzeń mortis causa.

The maritime space of ships is more often developed as a metaphor than critically investigated. Abstract fantasies of global flows and fluid motions ignore the material histories of ships, which often involve the capture of individuals and populations within networks of legal and extra-legal power. Standing as an exception to the bounded geographies of nation-states, ocean space lies beyond any single sovereign’s power; the passengers of ships are subject to multiple forms of biopower, wielded by diverse actors. I examine three ship-spaces—British slave ships, the migrant ship Komagata Maru, and Disney’s cruise ships—to tease out the techniques of biopower at work through them, exposing the ways in which passengers are made to live and rendered dead. Drawing on the work of Michel Foucault and Giorgio Agamben, I argue that the exceptional suspension of law at sea is integral to the rule of law on land.

Шекера Ю. О. Строки у господарському процесуальному праві України : дис. ... канд. юрид. наук ; спец. 12.00.04 / Шекера Ю. О. – Одеса, 2016. – 207 арк.
Дисертацію присвячено дослідженню господарсько-процесуальних строків як інституту, що забезпечує оперативне та ефективне вирішення господарських спорів, та потребує вдосконалення у процесі модернізації господарського процесуального законодавства. У роботі обґрунтована комплексна природа господарсько-процесуальних строків, що мають не лише процесуальне, а й матеріальне значення, забезпечуючи ефективне функціонування господарської системи загалом. Здійснена класифікація господарсько-процесуальних строків за способом встановлення на законодавчі та строки судового призначення; для кожного виду об’єктивною потребою є встановлення критеріїв 19 розумності, ефективності та відповідності призначенню судового розгляду загалом та окремим його етапам (формам) зокрема. Обґрунтовано, що для оптимізації господарсько-процесуальних строків для конкретних категорій справ необхідне встановлення диференціації моменту відліку процесуального строку від закінчення строку на поштовий перебіг при документообігу; диференціації процесуальних строків залежно від складності справ та кількості їх учасників, виду провадження тощо; зупинення перебігу процесуальних строків залежно від об’єктивних обставин та волевиявлення усіх учасників процесу для створення умов для примирення сторін та досягнення об’єктивної істини у справі; врахування потреб встановлення розумного та справедливого навантаження на суддів.. Проблеми додержання процесуальних строків поділено на дві основні складові: додержання процесуальних строків учасниками процесу та додержання процесуальних строків суддями господарських судів. Визначено засоби запобігання зловживання процесуальними правами при реалізації законодавчих положень про господарсько-процесуальні строки. Обґрунтовано напрями вдосконалення господарського процесуального законодавства у частині темпоральних норм.
Диссертация посвящена исследованию хозяйственно-процессуальных сроков как института, обеспечивающего оперативное и эффективное решение хозяйственных споров, который необходимо совершенствовать в процессе модернизации хозяйственного процессуального законодательства. В работе обоснована комплексная природа хозяйственно-процессуальных сроков, которые имеют не только процессуальное, но и материальное значение, обеспечивая эффективное функционирование хозяйственной системы в целом. Классификация хозяйственно-процессуальных сроков должна предусматривать их разделение на основании способа установки на законодательные и сроки судебного назначения, для каждого вида объективной необходимостью является установление критериев разумности, эффективности и соответствия назначению судебного разбирательства в целом и отдельным его этапам (формам) в частности. Обосновано, что для оптимизации хозяйственных процессуальных сроков для конкретных категорий дел необходимы: диференціація момента отсчета процессуального срока с учетом срока на почтовые отправления в документообороте; дифференциация процессуальных сроков в зависимости от сложности дел и количества их участников, вида производства и т.п.; приостановление течения процессуальных сроков в зависимости от объективных обстоятельств и волеизъявления всех участников процесса для создания условий для примирения сторон и достижения объективной истины по делу; учет потребностей установления разумной и справедливой нагрузки на судей. Проблемы соблюдения процессуальных сроков разделены на две основные составляющие: соблюдение процессуальных сроков участниками процесса и соблюдение процессуальных сроков судьями хозяйственных судов. В связи с этим механизм эффективности и действенности хозяйственно-процессуальных сроков определен в тесном взаимодействии этих элементов хозяйственно-процессуальных отношений с другими институтами хозяйственного и хозяйственно-процессуального права, как то: дисциплинарная ответственность судей, адвокатов и прокуроров, хозяйственно-процессуальная ответственность участников процесса, формы документооборота, инстанционность и стадийность хозяйственного процесса, средства доказывания и достаточная свобода судей в определении порядка ведения судебных заседаний и т.п. Обосновано, что дальнейшие развитие гражданского общества и повышение самостоятельности сторон в определении исхода правового конфликта должны предусматривать введение элементов диспозитивности и экономии процесса в определении срока производства по хозяйственному делу. Это обусловливает, в частности, необходимость дополнения ст. 22 ХПК положениями о возможности рассмотрения встречного иска, поданного после начала рассмотрения дела по существу в случае, когда лица, участвующие в деле, не возражают против рассмотрения встречного иска с первоначальным в одном производстве; ст. 69 – о том, что по ходатайству обеих сторон суд постановлением может продлить рассмотрение спора, но не более чем на три месяца; ст. 69 – об увеличении срока рассмотрения дела в случае, если при рассмотрении дела изменен состав суда; ст. 102 ГПК – об увеличении срока апелляционного рассмотрения дел по жалобам на постановления и решения по делу о банкротстве и др. Подтверждается необходимость совершенствования правовых основ применения процессуальных сроков в международном коммерческом арбитраже, в частности, путем закреплением в Законе «О международном коммерческом арбитраже» правила о том, что при определении срока и других особенностей арбитражной процедуры в арбитражном соглашении стороны не вправе существенно усложнять реализацию права одной из сторон по сравнению с регламентом соответствующего институционального международного коммерческого арбитража. Обоснованы направления совершенствования хозяйственного процессуального законодательства в части темпоральных норм.
The thesis deals with economic and procedural terms as an institutе that provides prompt and efficient resolution of economic cases and needs to be improved during the economic modernization of the procedural law. The work proves the complex nature of economic and procedural terms that have got not only procedural but substantive importance, ensuring the effective functioning of the economic system as a whole. Classification of economic and procedural terms should include their division based on the method of establishing on the legislative and judicial terms, each of which have an objective need for establishing criteria of reasonableness, effectiveness and fitness for purpose of the trial in general and its individual stages (forms), among others. Author proves the needs of optimizing economic procedural terms for specific categories of cases that require the graduation of procedure reference period from the expiry of the mail flow of documents; differentiation procedural terms, depending on the complexity of cases and the number of participants, the type of proceedings, etc; interruption of procedural terms depending on objective circumstances and the will of all participants to the process of creation of conditions for reconciliation of the parties and the achievement of the objective truth in the case; the needs of establishing a reasonable and fair burden on judges. Problems of observance of procedural terms is divided into two main components: the observance of procedural terms by party to a conflict and observance of procedural terms by judges of commercial courts. Means to prevent abuse of procedural rights in the implementation of legislative provisions on economic and procedural terms are defined. the directions of improving of the economic procedural legislation for temporal rules are shown.

Dissertação de Mestrado em Direito apresentada à Faculdade de Direito
O presente trabalho baseia-se na hipótese segundo a qual a personalidade jurídica é um instrumento destacável, um puro produto doutrinal, que dá conta das entidades destinatárias dos direitos, tanto na ordem interna como internacional.Neste último caso, de acordo com a tradição jurídica anterior ao século 20, a personalidade jurídica originária da ordem internacional era reservada apenas aos Estados e a personalidade jurídica física dependia completamente da ordem interna da qual adquire direitos e assume obrigações.Tradicionalmente, de facto, considera-se ser da ordem interna as relações de direito que exercem as entidades em que o Estado exerce a sua soberania, entre elas ou com ele.Pelo contrário, dependem da ordem internacional as relações que o Estado tem com sujeitos sobre os quais não tem competência soberana.No entanto, essa distinção tende a tornar-se menos clara.É possível constatar que, desde o fim da Segunda Guerra Mundial, apareceram novos sujeitos na ordem internacional, os quais pretendem transcender essa noção de soberania. O fenómeno foi catalisado pela aparição de várias organizações internacionais e pelo surgimento do direito internacional dos direitos humanos, que graças à sua importância histórico-filosófica sem precedentes na ordem internacional, marcaram profundamente a instituição da personalidade jurídica ao consagrar diretamente direitos subjetivos internacionais às entidades dependentes dos direitos internos.Estas entidades contam nomeadamente com a emergência notória da pessoa física, mastambém mais recentemente, de outros sujeitos originários dos elementos constitutivospopulacionais e territoriais dos Estados aos quais o direito internacional dos direitoshumanos procura conceder uma personalidade jurídica que questiona a instituição naordem internacional.
The present study assumes that the legal personality is a detachable legal instrument, pure product from the legal doctrine, whose main function is to report on rights recipient entities, as much in the internal order as the international one.About this last one, following legal tradition prior to 20th century, legal personality originating from international order was only reserved to States and physical personality totally depended on internal order from where derives all its rights and duties.Traditionally, indeed, legal relationships between State and entities who depend on its sovereignty are considered to fall within internal order. By contrast, legal relationship between State and other subjects of law on which it has no exclusive sovereign jurisdiction, fall within international order.However, that distinction tends to become less clear.It is to be noted that since the end of the Second World War, new subjects of law did appear within the international order and sought to transcend the classical concept of sovereignty.This phenomenon, catalysed by the appearance of numerous International Organizations and the emergence of the international human rights law, which by its historico-philosophic dimension, deeply influenced the legal personality by enshrining subjective international rights to entities formerly depending on internal order.Those especially include the famous emergence of the physical person, but also, more recently, other subjects of law originated from constituent factors of the State: territorial and population ones.