Literatura académica sobre el tema "Нравственное богословие"

В статье предпринята попытка раскрыть проблему нравственного здоровья человека в трудах Иоанна Златоуста, одного из самых известных авторов золотого века христианской письменности. Автор выделяет в наследии известного византийского проповедника труды, в которых уделяется наибольшее внимание духовно-нравственным аспектам личности, а также на основе анализа повторяющихся в них мотивов выводит «рецепт» достижения нравственного здоровья, составляющий ядро нравственной концепции мыслителя. Ключевые слова: Иоанн Златоуст, нравственное здоровье, религиозная философия, этика, христианство The issue of a person’s moral integrity in the thought of John Chrysostom. IVAN V. MAKAROV (Altai State Pedagogical University)

В статье рассматривается круг вопросов, связанных с датировкой «Нравственных слов» прп. Симеона Нового Богослова. На основе текста устанавливается их гипотетический адресат, на основании рукописной традиции прослеживается единство корпуса разбираемых Слов. Отдельное внимание уделено наименованию корпуса Слов - «Нравственные» - и проблемам, не позволяющим относить его ко всем Словам корпуса. Данная статья рассчитана на то, чтобы очертить основные текстуальные проблемы, встающие перед исследователем «Нравственных слов» прп. Симеона Нового Богослова. The article deals with a range of issues related to the dating of the «Orationes ethicae» of St. Symeon the New Theologian. On the basis of the text of words their hypothetical addressee is established, on the basis of the handwritten tradition the unity of the corpus of sundry sermons is traced. Special attention is paid to the name of the corpus - «Orationes ethicae», and to the problems that do not allow it to be attributed to all the Sermons of the corpus. This article is intended to outline the main textual problems faced by a researcher of the Moral Sermons.

В статье на основе анализа подлинных (в том числе новооткрытых) греческих сочинений Оригена автор показывает, что в богословии александрийского дидаскала Бог Отец рассматривается как Бог в абсолютном, первичном и изначальном смысле, как «Бог Сам по Себе», обладающий Божественной природой во всей полноте её апофатических и катафатических свойств. Сын-Логос наследует эту природу лишь частично и рассматривается Оригеном как «второй Бог», получивший от Отца «Божество» в более широком смысле и обладающий им «по причастию». Он находится в неравном и подчинённом положении по отношению к Отцу, Который больше и выше Сына не только по Своему нарождённому и изначальному Божеству, но и по силе, могуществу, благости, знанию, почитанию и т. д. Установлено, что у Оригена отсутствует ясная концепция единства Божества и единосущия Отца и Сына, а также недостаточно чётко сформулированы онтологические основания Их единства: его богословие предполагает скорее духовно-нравственное и разумно-волевое единство Отца и Сына, чем единство Их сущности или природы. В связи с этим автор высказывает убеждение в том, что, несмотря на все попытки современных западных учёных пересмотреть тринитарное учение Оригена и представить его как некий «реляционный субординационизм» в духе учения Каппадокийцев, его учение об Отце и Сыне представляет собой онтологический субординационизм, или «субординационизм сущности», сходный с субординационизмом Логоса в отношении к Сущему в системе Филона Александрийского или Ума в отношении к Единому в системе Плотина. The article is based on an analysis of authentic (including some newly discovered) Greek writings by Origen. The author demonstrates that Origen understands God the Father as the God in an absolute, primal and original meaning, as “God as he is”, the one who possesses the divine nature in wholeness of its apophatic and cataphatic properties. The Son-Logos adopts this nature only partially and is viewed by Origen as a “second God”, who receives “divinity” in a broader sense from the Father and possesses it “by the means of communication”. The Son is unequal and subordinate to the Father, who outranks the Son not only by his unbegotten and primal divinity, but also by his power, benevolence, knowledge, worship etc. According to the author, Origen lacks a clear notion of the unity of God and of the coessentiality of the Father and the Son. Also, Origen is not clear enough formulating ontological grounds for their unity as his theology presumes a kind of unity of the Father and the Son, which is rather spiritual/moral and rational/volitional that based upon unity of their essence or nature. The author therefore is convinced that, regardless of all attempts of modern Western scholars to reassess Origen’s trinitarian teaching presenting it as a “relational subordinationism” agreeable to the Cappadocian Fathers, his teaching on the Father and the Son still is an ontological subordinationism or a “subordinationism of essence”, close to Philo’s subordinationism of the Logos in its relation to Existent or to Plotinus’ subordinationism of the Nous in its relation to the One.

В настоящем обзоре представлена история исследования сочинений прп. Симеона Нового Богослова в западной историографии, начиная с XVIII в. до наших дней. Автор выделяет три основных этапа изучения наследия прп. Симеона: докритический, критический и популяризаторский; описывает современные подходы к оценке его богословия, а также дополняет «Аннотированную библиографию исихазма» в части, касающейся прп. Симеона, обращая особое внимание на корпус «Нравственных слов». В статье даётся характеристика критических изданий сочинений прп. Симеона Нового Богослова с точки зрения учёта рукописной традиции. This essay presents the history of the study of the works of St. Symeon the New Theologian in Western historiography, starting from the XVIII century to the present day. The author gives the main stages of the study of the heritage of St. Symeon, characterizes modern approaches to the assessment of his theology, and also complements the "Annotated bibliography of Hesychasm" in the part concerning Symeon the New Theologian, paying special attention to the corpus of "Moral Sermons".

Во второй части статьи продолжается исследование богословской мысли о святых местах Палестины, представленной в сочинениях выдающихся агиографов палестинского монашества VI-VII вв.: в «Житии прп. Феодосия Киновиарха» авторства епископа Феодора Петрского, в серии житий, составленных Кириллом Скифопольским, и в «Луге духовном» блж. Иоанна Мосха. В свете патристической традиции рассматривается содержание нравственно-аскетических и экзегетических тем этого раздела богословия, среди которых: 1) святые места как жизненная среда палестинских подвижников; 2) поклонение святыням, бегство от мира и стремление к безмолвию как тройственный фактор притяжения подвижников в Палестину; 3) Авраам (см. Быт. 12, 1) как библейский прообраз монашеского удаления в Святую Землю и духовного странничества в свете тропологическо-буквальной экзегезы; 4) любовь Божия как нравственно-мистическое основание для пребывания вблизи Святого Града; 5) важность молитвы у святых мест, участия в таинствах и обрядах, а также поста как подготовительного подвига ко встрече со святыней; 6) нравственно-аскетические ограничения на пребывание у святых мест. Анализ нравственно-аскетических и экзегетических тем богословия святых мест выявляет в житийной литературе множественные следы интертекстуальности, позволяющие говорить о корпусе этих текстов как о проявлениях последовательной и живой патристической традиции. Обе части исследования позволяют сделать вывод о том, что её истоки следует видеть в богослужебной, экзегетической традиции, практике почитания святынь, а также догматическом и нравственно-аскетическом богословии палестинских и иных патристических авторов христианского Средиземноморья. The second part of this article continues the exploration of theological reflection on the holy places of Palestine in the works of these eminent hagiographers of Palestinian monasticism of the 6th-7th centuries: the Life of St. Theodosius by Theodore of Petra, a series of Lives compiled by Cyril of Scythopolis, and the Spiritual Meadow by John Moschus. In the light of patristic tradition a diverse range of moral, ascetical and exegetical topics of this theological field is examined, including: 1) the holy places as the living environment of Palestinian ascetics; 2) the veneration of the holy places, the flight from the world, and the desire for hesychia as a threefold factor of attraction to Palestine for ascetics; 3) Abraham (Gen. 12, 1) as a biblical typos of monastic retreat to the Holy Land and of the spiritual xeniteia in the light of tropological and literal exegesis; 4) God’s love as a moral and mystical basis for living near the Holy City; 5) the importance of prayer at the holy places, participation in sacraments and rituals, and fasting as a preparation for encounter with the holy places; 6) moral and ascetic restrictions on living at the holy places. This analysis of moral-ascetical and exegetical topics within the theology of the holy places attested in hagiographical literature shows multiple traces of intertextuality, which enables us to state that this theological reflection is a manifestation of a coherent and living patristic tradition. The two parts of this article seek to show that the origins of this theology flow from liturgical and exegetical traditions, the practice of venerating the holy places, and the dogmatic, moral, and ascetic theology of Palestinian and other patristic authors of the Christian Mediterranean.

Во второй части статьи продолжается исследование богословской мысли о святых местах Палестины, представленной в сочинениях выдающихся агиографов палестинского монашества VI-VII вв.: в «Житии прп. Феодосия Киновиарха» авторства епископа Феодора Петрского, в серии житий, составленных Кириллом Скифопольским, и в «Луге духовном» блж. Иоанна Мосха. В свете патристической традиции рассматривается содержание нравственно-аскетических и экзегетических тем этого раздела богословия, среди которых: 1) святые места как жизненная среда палестинских подвижников; 2) поклонение святыням, бегство от мира и стремление к безмолвию как тройственный фактор притяжения подвижников в Палестину; 3) Авраам (см. Быт. 12, 1) как библейский прообраз монашеского удаления в Святую Землю и духовного странничества в свете тропологическо-буквальной экзегезы; 4) любовь Божия как нравственно-мистическое основание для пребывания вблизи Святого Града; 5) важность молитвы у святых мест, участия в таинствах и обрядах, а также поста как подготовительного подвига ко встрече со святыней; 6) нравственно-аскетические ограничения на пребывание у святых мест. Анализ нравственно-аскетических и экзегетических тем богословия святых мест выявляет в житийной литературе множественные следы интертекстуальности, позволяющие говорить о корпусе этих текстов как о проявлениях последовательной и живой патристической традиции. Обе части исследования позволяют сделать вывод о том, что её истоки следует видеть в богослужебной, экзегетической традиции, практике почитания святынь, а также догматическом и нравственно-аскетическом богословии палестинских и иных патристических авторов христианского Средиземноморья. The second part of this article continues the exploration of theological reflection on the holy places of Palestine in the works of these eminent hagiographers of Palestinian monasticism of the 6th-7th centuries: the Life of St. Theodosius by Theodore of Petra, a series of Lives compiled by Cyril of Scythopolis, and the Spiritual Meadow by John Moschus. In the light of patristic tradition a diverse range of moral, ascetical and exegetical topics of this theological field is examined, including: 1) the holy places as the living environment of Palestinian ascetics; 2) the veneration of the holy places, the flight from the world, and the desire for hesychia as a threefold factor of attraction to Palestine for ascetics; 3) Abraham (Gen. 12, 1) as a biblical typos of monastic retreat to the Holy Land and of the spiritual xeniteia in the light of tropological and literal exegesis; 4) God’s love as a moral and mystical basis for living near the Holy City; 5) the importance of prayer at the holy places, participation in sacraments and rituals, and fasting as a preparation for encounter with the holy places; 6) moral and ascetic restrictions on living at the holy places. This analysis of moral-ascetical and exegetical topics within the theology of the holy places attested in hagiographical literature shows multiple traces of intertextuality, which enables us to state that this theological reflection is a manifestation of a coherent and living patristic tradition. The two parts of this article seek to show that the origins of this theology flow from liturgical and exegetical traditions, the practice of venerating the holy places, and the dogmatic, moral, and ascetic theology of Palestinian and other patristic authors of the Christian Mediterranean.

В статье предложен анализ нравоучительных нарративов в составе «Келейного летописца» Димитрия Ростовского (1651–1709), которые являются частью комментариев к изложению библейских событий (в Летописце пересказано и прокомментировано тридцать две главы Книги Бытия). Основное внимание уделено рассмотрению текстов, посвященных проблемам нравственного воспитания паствы, идеям социального порядка и бесконфликтного существования общества. Они читаются в поучениях о грехе и страхе Божьем, нравоучениях о зле войны и зле золота. Эти нравоучения являются ключевыми и составляют в рамках «Келейного летописца» как бы единый блок – последовательно следуют друг за другом, заполняя собой небогатые на события столетия: с восьмого столетия второго тысячелетия до первого столетия третьего тысячелетия. Их значимость, как показывает автор статьи, определяется также тем, что осмысление святителем «греха» имеет некоторые отличия от русского нравственно-учительного богословия и ближе к западноевропейскому прочтению, затрагивающему понятия Божьего страха и смертного греха, одним из которых являются неправедные войны. Вскрывая их причины, святитель Димитрий тем не менее призывает общество к страстотерпческой терпимости и прославляет нравственную красоту человека, который ради общего блага способен пожертвовать самое дорогое. The article offers an analysis of the moralizing narratives in the composition of the “Cell Chronicle” by Dimitry of Rostov (1651–1709). They are part of the comments on the presentation of biblical events (thirty-two chapters of the Book of Genesis are retold and commented in the essay). The main attention is paid to the consideration of texts devoted to the problems of the moral education of the flock, the ideas of social order and the conflict-free existence of society. They are set forth in the teachings on sin and the fear of God, in the moralizing on the evil of war and the evil of gold. Both themes are key and make up, as it were, a single block within the framework of the “Cell Chronicle” - they consistently follow each other, filling the centuries that are not rich in events: from the eighth century of the second millennium to the first century of the third millennium. The author of the article believes that their significanc is also determined by the hierarch’s understanding of the concept “sin”. It has some differences from Russian moral and educational theology and is closer to Western European view, affecting the concepts of God’s fear and mortal sin, one of which is unrighteous wars. Revealing their causes, St. Dimitry nonetheless calls society to passionate tolerance and glorifies the moral beauty of a person who is able to sacrifice the most precious thing for the common good.

Статья посвящена анализу становления нравственного идеала в русской культуре XIX в. в рамках религиозно-философской парадигмы. Установлено, что XIX в. в лице как «светских богословов», так и богословов церковных подготовил почву для главной мировоззренческой дискуссии в области антропологии – дискуссии между представителями двух антропологических парадигм: религиозно-философской и философсконаучной, материалистической. Фактически все модусы «идеального человека» – душевно-телесная целостность, единство веры и разума, смирение, свобода и ответственность, персонализм и интерперсонализм, деятельность (труд) – так или иначе в первой половине ХХ в. получат разную интерпретацию в каждой их этих парадигм. The article is devoted to the analysis of the formation of the moral ideal in the Russian culture of the 19th century within the framework of the religious and philosophical paradigm. It has been established that the 19th century, represented by both «secular theologians» and church theologians, paved the way for the main philosophical discussion in the field of anthropology – a discussion between representatives of two anthropological paradigms – religiousphilosophical and philosophical-scientific, materialistic. In fact, all modes of the «ideal man» – mental and bodily integrity, unity of faith and reason, humility, freedom and responsibility, personalism and inter-personalism, activity (labor) – one way or another in the first half of the 20th century will receive a different interpretation in each of these paradigms.

В каждой национальной культуре на протяжении веков складывается неповторимый запас лексики, пословиц, поговорок, крылатых изречений. Этим запасом во многом характеризуются дух народа, ценностные векторы и нравственно-психологические особенности людей, объединяемых родным языком. В предлагаемом тексте предпринимается попытка сопоставить избранные цитаты из Библии – в англоязычном и русскоязычном вариантах, а именно в современной Библии Благой вести (The Good News Bible) и канонической православной Библии. Внимание обращается не на филологические нюансы, а на те аспекты, которые имеют нравственно-ценностное значение. Безусловная важность подобного рода сопоставлений обусловливается интересами выработки культуротворческой стратегии